Окончательный диагноз - Страница 54

– Не стоит извиняться, доктор Приликла, – сказал Краджаррон и вежливо помахал щупальцем. – Вы – первый цинрусскиец, с которым мы имеем честь и удовольствие познакомиться, и всем вам мы крайне признательны за то, что вы развеяли однообразие нашей будничной жизни. Может быть, вы желаете употребить какие-либо продукты – твердые или жидкие? У нашего пищевого синтезатора имеется много программ, рассчитанных на представителей разных видов.

– Как это ни прискорбно, мы ничего не хотим, – признался Приликла. – Мы уже поели.

Мерчисон, Стиллман и Хьюлитт глянули на эмпата. Они понимали, что, будь они голодны, эмпат бы это почувствовал. Он не солгал, но при этом и не уточнил, как давно они поели.

– Мы пришли к вам, чтобы извиниться за вторжение, – продолжал цинрусскийский врач. – Наш корабль прибыл на Этлу для проведения исследования и выяснения обстоятельств событий, происшедших здесь в то время, когда друг Хьюлитт жил в этом доме ребенком со своими родителями. Пользуясь случаем, друг Хьюлитт хотел побывать в своем прежнем жилище и поинтересоваться судьбой существа, к которому он в детстве был очень привязан.

Хьюлитт изумленно обвел взглядом собравшихся. У Стиллмана вид был не менее ошарашенный, чем у него самого. Мерчисон, казалось, вовсе не удивлена. Кошка Хьюлитта наверняка давным-давно умерла от болезни, несчастного случая или просто от старости. С какой стати Приликле взбрело в голову спрашивать о ней?

Краджаррон развернул два глаза в сторону Хьюлитта и проговорил:

– Вас интересует маленькое пушистое земное существо ограниченной разумности по кличке Снарф? Ее забрали к себе другие земляне, но она не желала жить у них и упорно возвращалась сюда. Когда мы сюда прибыли, мы обнаружили ее здесь. Она бродила по дому и саду. Потом мы выяснили, что она, как и ей подобные зверьки, испытывает привязанность к привычному месту обитания. Она вела себя очень дружелюбно, и с тех пор, как мы уяснили, каковы ее пищевые потребности, она пыталась привлечь к себе наше внимание путем того, что взбиралась вверх по нашим конечностям. Теперь она живет у нас как домашнее животное.

Хьюлитт часто заморгал. Он помнил свою любимицу маленьким котенком. Он сам удивился внезапно охватившему его чувству потери и тоски. Краджаррон издал шипящий непереводимый звук. Хьюлитт понял, что тралтан пытается воспроизвести земное «кис-кис», только тогда, когда в дверном проеме возникла Снарф и медленно пошла к нему.

Все молчали как завороженные. Кошка остановилась, посмотрела на Хьюлитта и обошла вокруг его ног, принялась тереться о его лодыжки, изящно помахивая пушистым хвостом. Эту форму невербального контакта не стоило переводить. Хьюлитт присел, поднял кошку, прижал к груди, погладил. Кошка подняла хвост трубой и замурлыкала.

– Снарф, – пробормотал Хьюлитт. – Вот уж не ожидал тебя встретить снова. Как поживаешь?

Приликла подлетел поближе и констатировал:

– Эмоциональное излучение животного характерно для старого и очень довольного существа, не страдающего ни умственными, ни физическими расстройствами, которое в данный момент наслаждается тем, что его шерсть гладят. Если бы животное умело разговаривать, оно бы сказало, что поживает прекрасно и попросило бы вас продолжать его гладить. Друг Мерчисон, вы знаете, что вам делать?

– Безусловно, – ответила патофизиолог и вытащила из сумки сканер. – Краджаррон, Суррилтор, вы позволите? – И, обратившись к Хьюлитту, она добавила:

– Больно не будет, только подержите ее покрепче, пока я буду сканировать. На всякий случай я произведу запись.

Снарф, видимо, поняла, что ей предлагают новую игру. Она пару раз прикоснулась к сканеру лапкой, не выпуская когтей, а затем снова стала мурлыкать.

– Желаете ли забрать принадлежащего вам зверька, землянин Хьюлитт? – поинтересовался Краджаррон.

Оба тралтана смотрели на Хьюлитта во все глаза, и Хьюлитту не понадобилось выяснять, насколько сильно сейчас мандражирует Приликла, – он и так отлично понял, что установившийся межвидовой контакт слабеет на глазах.

– Спасибо, не хочу, – ответил он и отпустил Снарф на пол. – Кошке тут явно нравится, и вряд ли ей придется по душе другое место, но я вам очень признателен за эту встречу со старым другом.

Напряженность тут же спала. Приликла вновь обрел устойчивость, а Снарф, вспрыгнув на одну из массивных ног тралтана, перенесла свои ласки на Суррилтора. Несколько минут спустя, когда гости и хозяева обменивались вежливыми прощальными словами, дважды нежно прозвенел телефон, сигнализируя о вызове.

Это оказался доктор Гамильтон.

– Сожалею, что не могу ответить на ваши вопросы лично, доктор Приликла, – извинился он. – Стиллман, наверное, сообщил вам, что я в данное время нахожусь с инспекционной поездкой на Юннете. Возможность путешествовать – одна из прелестей моего пребывания здесь, ведь я единственный стоматолог-универсал. Так чем могу помочь?

Приликла принялся объяснять, что ему нужно от доктора Гамильтона, а хозяева-тралтаны, не желая становиться невольными слушателями их беседы, удалились в угол и загородились звукоизолирующим экраном. Хьюлитт не отводил глаз от экрана видеофона, изо всех сил пытаясь вспомнить лицо и голос стоматолога, но вспоминал только его блестящие инструменты и руки, торчавшие из рукавов белого халата. Наверное, ребенком он не слишком долго видел лицо врача, чтобы теперь вспомнить его.

– Я не забыл этот случай, – сказал Гамильтон. – Не потому, что это было так уж важно, а потому, что это был первый и единственный раз, когда меня попросили удалить зубы, которые не выпали естественным путем. Тогда я решил, что ребенок страдает избытком воображения, боязлив и боится боли, которая, на его взгляд, может возникнуть в том случае, если он примется выдергивать шатающийся зуб пальцами, ведь именно так поступают большинство детей. Я так понял, что бабушка привела ребенка ко мне именно затем, чтобы решить эту проблему. Процедура предстояла слишком незначительная для того, чтобы применять обезболивание, и потом, как я сейчас припоминаю, в истории болезни ребенка содержалось предупреждение, что в связи с аллергией обезболивающие ему противопоказаны. Причина аллергии тогда установлена не была.